Служили два товарища…

30 января 1987 года  в двери  Золотаревых, как и в дома еще 30 анапчан,  постучался почтальон. Так в 10 часов утра главный инженер анапской «Сельхозтехники» Валерий  Дмитриевич Золотарев получил повестку явиться в военкомат на сборы.  В час дня старший лейтенант запаса Золотарев был в военкомате, а к ночи уже примерял офицерскую форму на сборном пункте в ст. Динской. Там он принял под командование  роту, в которую его назначили замполитом. Рота направлялась в Чернобыль, на ликвидацию последствий страшной аварии, по мощности равной 500 Хиросимам.

Возраст бойцов составлял в среднем 35 лет, в основном, все мужчины женатые и детные. Тогдашние военачальники понимали, что после такой командировки для этих мужчин вопрос продолжения рода практически будет закрыт. Однако сами призывники не осознавали до конца опасность предстоящей службы вблизи реактора, ехали весело, с шутками, успевая перехватить на станциях пива или вина.  

Через 2,5 месяца они возвращались уже постаревшие, с зашкаливающим от радиации пульсом, шатающимися зубами, выпадающими волосами, надеясь, что по приезду «всё пройдет», не подозревая, что смертоносная пыль уже навеки поселилась в их организмах.

Там, в палаточном лагере в 60 км от реактора, и состоялось знакомство Валерия Золотарева со вчерашним слесарем анапского хлебозавода рядовым Александром Обушко (на снимке). Та чернобыльская зима связала двух до этого незнакомых анапчан крепкой мужской дружбой, которая продолжается и по сегодняшний день. Прихлебывая кофе в маленькой кухоньке в квартире Александра Васильевича Обушко, друзья вновь возвращаются в далекий 87-й год и вспоминают свою службу в Чернобыле…

– Зима была лютая, мороз –30, постоянно шел снег, – рассказывает Александр Васильевич. – Привычные к теплу кубанцы кляли снегопад, а он, оказывается, спасал их жизни, очищая воздух от радиационной пыли. Те, кто работал весной или летом, впоследствии умирали гораздо раньше, чем прибывшие зимой.
«Жили мы в добротных теплых палатках на 70 человек, – добавляет Валерий Дмитриевич. – Внутри палатки – топившаяся круглые сутки буржуйка, обложенная кирпичами, и двухэтажные нары».

В зоне заражения действовали законы военного времени, дисциплина была строжайшая. Подъем в 5 утра, плотный завтрак, погрузка на тентованные машины с всё теми же буржуйками внутри и в путь. У каждого запас «лепестков» – респираторов, задерживающих радиационную пыль, сигареты. До 16.00 – работа на заводе железобетонных изделий, который стоял через дорогу от реактора. Задача была одна – собрать всё, что можно, – обломки зданий и сооружений, оборудование, машины и вывезти в могильник. Таких могильников вокруг Чернобыля насчитывается свыше 800!

Золотареву приходилось вывозить с зараженной территории так называемый «луноход». «Луноходами» называли роботов, собиравших обломки на крыше реактора и складывавших их в специальный контейнер. А загружали этот контейнер «аисты» – люди, работавшие на крыше реактора и за несколько минут получавшие смертельные дозы облучения. 

Обедали ликвидаторы прямо там же, в столовой у 5 и 6 блоков реактора. О разнообразном и качественном столе чернобыльцев заботился тогдашний второй секретарь Краснодарского краевого комитета КПСС Н. Кондратенко, которого вся Кубань звала батька Кондрат. Еженедельно он отправлял кубанскому полку фуру с  продуктами – мясом, рыбой, молоком, яйцами, фруктами.

После работы машины, перевозившие людей, проходили через КПП поселка Диброво. Там их мыли от радиации раствором щавелевой кислоты, пока дозиметр не показывал приемлемую дозу радиации. Если после нескольких таких помывок уровень радиации не снижался, машину отправляли на утилизацию, а вот люди ехали в зону заражения вновь и вновь…

И так 2,5 месяца – без выходных и отдыха, однообразная, не просто изматывающая, а в полном смысле слова – убивающая, работа. Негласный приказ записывать полученную ежедневно человеком дозу радиации не больше 0,05 бэр существенно занижал реальные цифры полученного облучения.  Потому-то буквально в течение 2-3 лет после возвращения домой ликвидаторы стали испытывать непонятные для врачей и самих себя симптомы, причем не только физические, но и психические – страхи, депрессии.

Из 30 запасников, служивших в Чернобыле с Золотаревым и Обушко, в живых на сегодняшний день осталось 16, у всех – инвалидность, серьезные проблемы со здоровьем.

Валерий Дмитриевич стал для своего друга Обушко, как выразился сам Александр Васильевич, «и мамой, и папой»: помог получить ему «жигуленок», оформить все бумаги, необходимые для льгот. Да и сейчас, когда Обушко становится совсем худо со здоровьем, после звонка в «скорую» он звонит  своему другу, зная, что тот не оставит в беде никогда.

Тогда не думали, что будет
с нами после,
Что бросит кто-то:
«Я тебя не посылал!..»
Да, безразличье пострашнее дозы,
Той, что ты сердцем нахватал.
И нам с тобой самим
за жизнь бороться,
Друг другом нам гордиться от души!
С тобою мы спасали наше солнце,
И для детей достойно путь прошли!
И нет средь нас героев-хвастунов,
И в грудь себя никто не барабанит.
Нас только иногда в кругу друзей
В тот черный год вдруг
память вновь поманит.