«Мы выполнили свой долг». Кавалер ордена Мужества, вертолетчик Сергей Ситало вспоминает Афганистан

Завтра исполняется 33 года со дня полного вывода советских войск из Афганистана. Почти десять лет продолжалась жестокая необъявленная война, за время которой погибло почти 16 тысяч наших ребят. По человеческим меркам нас отделяют уже не годы – целая эпоха. Но для тех, чья юность оказалась опаленной жарким афганским солнцем, это по-прежнему глубокая саднящая рана. И это чувствуешь, когда говоришь с теперь уже седовласыми ветеранами-афганцами, такими как кавалер ордена Мужества, героический вертолетчик, анапчанин Сергей Ситало.

• 

• 
• 

Когда страшно

Да, он долго отказывался от этого интервью, находил тысячи причин, чтобы не встречаться с журналистом. Потом сдался: надо так надо. И тогда уже рассказывал все как есть: честно, открыто и, как бы это сказать… обостренно. Иногда его низкий хриплый голос вдруг срывался и совсем пропадал. Короткая пауза – и он снова продолжал:

– Страх – он на войне есть всегда. Особенно тяжело вспоминать тот случай, когда мы дежурили как поисковый экипаж. Нас подняли, когда моджахеды сбили наш Ми-24. Мы подлетели – он лежит на боку, горит, блоки раскаленные. Мы сели, с борттехником бросились туда. Бежим, я еще думаю: «Что свистит?». Хватаюсь за лямку своего шлема – может, замок? Борттехник показывает: «Под ноги смотри!». А из-под ног фонтанчики от пуль. Подбегаем. Летчика-оператора Ивана Леоненко вытащили из кабины. Он уже мертв: при ударе о землю прицельная станция размозжила ему грудную клетку. И командир Витя Хрусталёв тоже задавлен двигателями. И все вокруг горит. Ведущий кричит: «Уходим, сейчас будут взрывы!». Доложили по радио, нам приказ – возвращаться на аэродром. Позже уже другой экипаж с техниками отправили. Когда они привезли то, что от Вити осталось… вся эскадрилья стояла ждала. А он еще дымится… На другой день мы все подошли к вертолетам и застыли. Командир: «Вы чего?!». А мы не можем заставить себя снова садиться в кабину и продолжать летать, когда Вити Хрусталёва уже нет. Но потом понимаем, что надо: где-то раненые пацаны на блокпостах, где-то нужны боеприпасы.

• 

Вертолётики на полях

Как рассказывает Сергей Викторович, он всегда знал, что будет вертолетчиком. Во-первых, вырос среди вертолетчиков на Севере, в Тюменской области. Мама Вера Филипповна Петрова работала диспетчером службы движения в аэропорту Анапы, и он все время пропадал на аэродроме. Вспоминает, как пацаном его высаживали в тайге на рыбалку. На обратном пути с буровой так же, вертолетом, забирали.

И в школе на полях в тетрадках он всегда рисовал вертолетики. Со смехом вспоминает, как уже в Анапе завуч 5-й городской школы Нина Андреевна Зацепина возмущалась: «Ты и на экзамене успел на листке нарисовать вертолетик!».

В Анапу они переехали, когда Сергей был в восьмом классе:

– Год учился, как большинство пацанов, средне, а в девятом-десятом как погнал! И за счет экзаменов балл аттестата поднял до четырех с половиной. Ахнули все! Наша классная Лидия Ивановна Мумина сокрушалась: «Что ж ты, паразит такой, учился спустя рукава, ведь можешь же лучше!».

Школу окончил в 1977-м. А наутро после выпускного поехал поступать в Саратовское высшее военное авиационное училище летчиков. Поступил с первого раза.

– У нас как раз были три ускоренных выпуска – в 81-м, 82-м, 83-м годах, – говорит Ситало. – В связи с потерями в Афганистане. Только вдумайтесь: за 10 лет войны там было сбито 333 вертолета. На трех членов экипажа умножайте. Вот так-то…

Однако после окончания училища, в 1981 году, он сначала попал служить в Южную Осетию, в Цхинвали. В 1982-м перевели на формирование в Ереван начальником парашютно-десантной службы. И уже в 1985-м, как говорится, «за речку».

• 
• 

Шинданд, Герат, чужие горы

1 декабря они пересекли границу с Афганистаном. Прибыли в Шинданд, где базировалась 302-я отдельная вертолетная эскадрилья. Здесь старший лейтенант летчик-штурман вертолета Ми-8 проведет больше года: с 1 декабря 1985-го по 27 декабря 1986 года.

– То, что мы прибыли на войну, было видно сразу: везде БТРы, Су-17, Су-25 взлетают, куда-то летят вертолеты, – продолжает свой рассказ Сергей Викторович. – Но мы не осознавали опасности. Пока по нам не попали! Это случилось буквально в первый месяц. При заходе на площадку вдруг такой звук, будто горохом по обшивке. Командир, он второй раз был в Афганистане, сразу все понял. Борттехнику: «Иди смотри, что там!». Тот через минуту: «Один из бойцов-пассажиров ранен. Но все нормально, перевязал».

Вообще, вертолеты Ми-8 были настоящими рабочими лошадками афганской войны. «Пчелки», «восьмерочки» – называли их бойцы. Их задачами были эвакуация раненых и погибших, замена на блокпостах, перевозка боеприпасов и почты, обеспечение поисково-спасательных работ. При этом «вертушка» была еще и боевой машиной. Так что когда требовалось, они стреляли: борттехник – носовым пулеметом, командир экипажа или штурман – неуправляемыми реактивными снарядами.

И были вылеты, реально связанные с сумасшедшим риском. Сергей Викторович вспоминает операцию, которая проходила 25 августа 1986 года северо-западнее Герата. Их вертолеты обеспечивали поисково-спасательные работы со сменой в воздухе.  Крутились в указанном районе на высоте метров 10-15, как вдруг услышали шум в эфире, из которого поняли, что по нашему Су-25 произведен пуск. И самолет уже горит. Летчик должен был успеть катапультироваться.

– В эфире голос командующего авиацией 40-й армии генерала Кота: «Пара 055-056, видите купол?» – рассказывает Ситало. – А мы не видим – солнце яркое, в глаза. Вдруг под нами вспышка. Я: «Наблюдаю место взрыва самолета!». Следом увидел тень от купола. Мы к нему! Я только и сказал командиру: «Ну, давай аккуратно! Мы сейчас на минное поле будем садиться!». Нам перед вылетом разведка дала информацию, которая была нанесена на карту: где минные поля и где возможны моджахеды. И летчик четко в центре минного поля оказался. В общем, мы машину посадили так аккуратно, как никогда в жизни не сажали! Спасатели, которые были у нас на борту, благополучно дошли до летчика. Ну и всё, мы доложили, что он на борту, взлет произвели. Только взлетели, увидели: от кишлака несутся две «сеймурки» – джипы, на которых душманы ездили, с пулеметами. Мы уже решили их расстрелять, как ведущий нам: «Бросьте их, уходим!». Ну мы и отвернули.

И правильно, кстати, сделали! Много позже выяснится, что на этих «сеймурках» ехали наши разведчики и советник авианаводчика майор Давыдянц, переодетые в душманскую форму.

• 
• 

Надо сказать, летали вертолетчики в Афганистане филигранно – зачастую на высоте один-два метра над землей, ныряя по складкам рельефа, потому что по средним высотам работало стрелковое оружие с гор, а на такой высоте моджахеды не успевали их засечь.

– Были вылеты вообще без аэронавигационных огней, – замечает Ситало. – Прижимаешься к ведущему, стараешься не потерять его силуэт. Мы ведущего понимали по маневрам вертолета, по его «дыханию». 

Многие уже после Афганистана вспоминали их «прикольный» Ми-8 с бортовым номером 31. У них на правом борту был желтый утенок в шляпе – авторская наклейка Сергея Ситало. Конечно, командование за такую приметную мишень не хвалило. Но, как знать, может, этот талисман их и хранил.

Сбивать их не сбивали, а повреждения были. Возвращались на базу с пробоинами в лопастях, с прострелами баков, разорванными лонжеронами, перебитыми трубопроводами. И все же Бог миловал: количество взлетов, как говорят у летчиков, всегда равнялось количеству посадок.

Вообще, справедливости ради надо сказать, что гибель экипажа Вити Хрусталёва была их единственной потерей за целый год. Но и одной ее на всю жизнь хватит.

– Помню, летишь в сторону Кабула, там над пустыней дорога поднята, – с грустной улыбкой рассказывает Сергей Викторович. – Снижешься и видишь: движется колонна. И идешь над ними два-три метра, практически вровень с машиной. Ребята в ЗИЛе, окутанные клубами поднятой вертолетом пыли, руками машут, смеются. Они спокойны, потому что мы рядом и, если что, прикроем.

• 

• 
• 

Главное – довезти живым

31 декабря 1986 года Сергей Ситало вернулся из Афганистана в Ереван. А уже в 1988-м принимал участие в ликвидации последствий трагического землетрясения в Спитаке.

В 1990–1991 годах участвовал в оказании гуманитарной помощи населению Нагорного Карабаха.

А с 2000 по 2002 год выполнял специальные задачи в зоне грузино-абхазского конфликта и Чеченской республике.

Сразу после этого, в июле 2002-го, были спасательные работы при наводнении в Карачаево-Черкесии, в 2012-м – ликвидация последствий наводнения в Крымске.

О каждом из этих эпизодов его биографии можно отдельную книгу писать.

Как в Чечне в 2002 году Ситало был назначен командиром санитарного вертолета, который ласково называли «таблетка». И занимался он только перевозкой раненых и погибших. Говорит, это самая тяжелая и страшная работа, когда бой идет, спецоперация, подрывы. И раненые сплошным потоком, а твоя основная задача – довезти скорее, живыми. А в эфире только и слышится: «Таблетка, ты где?.. Таблетка!».

– Да, в Чечне поставлен рекорд, когда меня из кабины просто выгнали, – вспоминает Сергей Викторович. – Конечно, нормативы были – не больше 12 посадок, но мы, как бы это сказать, залетались. Командир подошел:

 – У тебя какая по счету посадка?

– Понятия не имею. Но мы что-то уже, по-моему, устали.

– Ребята, да у вас уже 27-я посадка! Свободны! Другой экипаж садится.

• 

Или как в 2002-м во время наводнения в Карачаево-Черкессии их «вертушка» висела ночью над водой между проводами и деревьями, и они спасательной лебедкой поднимали людей с чердака затопленного дома.

– В итоге я провисел так больше часа, – говорит Ситало. – В общем, когда мы сели в Черкесске, руку на ручке управления мне разжимали. Судорогой свело.

Потом уже, когда людей забрали врачи, на площадку приехал военком республики, привезли ужин. Он попросил разрешения позвонить домой и с ужасом узнал, что на другом конце страны, в Калининграде, завтра хоронят его отца. Из части не могли дозвониться до них – не было связи. Поняв, что на похороны не успевает, Сергей, стиснув зубы и глотая слезы, продолжал дальше спасать других людей.

• 

• 
• 

Всё не напрасно

28 лет он пролетал на Ми-8. Выполнил 864 боевых вылета, 972 часа – только в зоне боевых действий, общий налет – больше 4 800 часов. А сколько людей спас на своей «восьмерочке» – этого вообще никто не считал.

Указом Президента Российской Федерации майор Ситало был награжден орденом Мужества за выполнение боевых задач в Чеченской Республике и проявленное мужество при спасении людей в Карачаево-Черкесии. По совокупности заслуг. Среди самых дорогих его наград также орден «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени, орден Российского союза ветеранов Афганистана «Воин-интернационалист», медаль «За укрепление боевого содружества» – за высадку роты ВДВ в Кодорском ущелье.

Службу майор Ситало закончил в Краснодарском училище старшим летчиком смешанного авиационного отряда.

• 
• 

• 
• 

Сейчас Сергей Викторович преподает ОБЖ в Анапском колледже сферы услуг. Говорит, с детьми работать интересно, у них сердца отзывчивые. Главное – что мы в них вложим.

Уже прощаясь, мы снова говорим об Афганистане. А был ли смысл в этой войне?

– Я считаю, да, – убежден ветеран. – Ведь был остановлен наркотрафик на десять лет и международный терроризм. Плюс ко всему афганцы до сих пор говорят: «Шурави, возвращайтесь! Вы честно воевали». Наши парни, которым было по 18-19 лет, показывали чудеса мужества и героизма, воюя в чужой стране. Они честно выполнили свой воинский долг. Плюс мы же там строили дороги, школы, больницы, дома. После окончания войны в Афганистане за тридцать с лишним лет не разрушен ни один памятник советским солдатам. Представляете, они за ними ухаживают! И оттого еще более обидно, когда в своей стране ветераны-афганцы оказываются один на один со своими бедами. Хочется, чтобы наконец были разработаны меры социальной поддержки, о чем говорится уже не первый год, чтобы были внесены изменения в закон «О ветеранах» и ветераны боевых действий, так же как и ветераны Великой Отечественной, могли лечиться в военных госпиталях, получали достойную пенсию и не чувствовали себя забытыми солдатами забытой войны.

•