Врач-травматолог Олег Нефёдов: медики проводили до 200 операций в сутки под непрекращающимся обстрелом

У этого высокого худощавого доктора с начала специальной военной операции было две командировки в зону ее проведения. Точнее, так: за этот год дома он был не больше трех месяцев. Свою годовалую дочь, которая родилась 8 января, видел полтора месяца. Олег Нефёдов – начальник травматологического отделения военного госпиталя «ЭФА» – Филиала № 4 419-го военного госпиталя Минобороны России. Пациенты говорят, хирург-травматолог от Бога, какие всегда, на вес золота. А уж там, где выполняют боевые задачи наши парни, особенно. Военные медики ежедневно спасают жизни не только раненых военных, но мирных граждан. И кстати, пленных «вэсэушников». Потому что они, прежде всего, врачи.

• 

• 
• 

Английский пациент

– Один раз какие-то спецы привезли пленного англичанина – всего израненного, – рассказывает Олег Николаевич. – Мы срочно прооперировали его. Спецы говорят, мол, надо бы на выходе из наркоза допросить пациента. А кто-то из докторов знает английский? Им говорят, мол, Олег Николаевич и знает. Вот пришлось мне заниматься и таким делом. Потом, кстати, по ОРТ показывали репортаж про этого англичанина. А у меня он остался на фотографии в телефоне. Яркие синие глаза. Смотрели фильм про Робина Гуда с Кевином Костнером? Вот он похож. Позитивный, весь в футбольных татуировках, всем рассказывал, какие мы хорошие. Что он сейчас рассказывает, не знаю.

В Анапе Нефёдов совсем недавно. Предложение возглавить отделение получил в 2021 году. А приказ о назначении пришел только через год, когда он был уже фактически «за ленточкой». Так что первый раз на СВО выезжал из астраханского госпиталя, где на то время служил.

– Наш 205-й отдельный медицинский отряд формировался на базе 205-й мотострелковой бригады в Будённовске еще 7 февраля, – говорит доктор. – В его состав входилили врачи со всего округа. И первоначальной нашей задачей была борьба с ковидом в Крыму. Но когда раздали оружие и промедол, мы поняли, что наши задачи меняются. И 1 марта 2022 года мы заехали «за ленту».

Санитары на поле боя

Первая командировка была самой непредсказуемой. Изначально предполагалось, что их медицинский отряд сразу развернется в военно-полевой хирургический госпиталь. Но войска начали стремительно продвигаться вглубь Украины. И врачам пришлось, оставив в тылу, в районе Днепра, весь обоз – имущество, оборудование, медсестер, двигаться вместе с бронетанковыми группами. На пяти «ПАЗиках», взяв с собой самое необходимое – перевязочные материалы, обезболивающие препараты на тот случай, чтобы, если произойдет боестолкновение, они могли взять раненых и доставить их в тыл. Рассчитывали, что все закончится очень быстро. В итоге – два месяца в полях, в окопах. Вот как Олег Николаевич вспоминает об этом:

• 

• 
• 

• 

– С нами были заслуженные врачи с 20-летним стажем, подполковники, полковники, которые работали фактически как санитары на поле боя. Мы копали себе окопы, продвигаясь вперед, наступая и оказывая неотложную помощь. Дошли до села Кашперо-Николаевка, за Николаевской областью, когда стали отрезать пути снабжения. Мы сидели в подвале, снаружи грохотало от разрывающихся снарядов и мин, нам тащили раненых. А условий никаких! Да, среди нас доктор медицинских наук, но что он может без инструментов и оборудования?! Максимум остановить кровотечение, обезболить, провести мобилизацию, чтобы не допустить травматического шока. И на этом все!

После месяца мотаний по херсонским степям отряду разрешили наконец развернуться в военно-полевой госпиталь в Новой Каховке. Но на переднем крае командование решило оставить передвижную мобильную группу из четырех врачей. Нефёдова назначили старшим, дав ему в подчинение майора, двух подполковников, нескольких санитаров и автоматчиков. Вот они и продолжали оказывать помощь, вывозить раненых из зоны соприкосновения еще месяц.

• 
• 

• 

– 14 марта мы с моим хорошим другом, доктором из Волгограда, на двух автобусах отвозили раненых в Херсон. А на обратном пути наши ребята-спецназовцы, попавшие в засаду, подлетают, выгружают раненых, орут на нас: «Доктора! Спасайте!». И мы начинаем спасать их, чем можем. А чем мы можем? Бинты, промедол, зеленка, капельница. Верите или нет, мы человеку обычным ножом ампутировали ногу, болтавшуюся в лохмотьях, потому что хирургического инструмента не было!

Олег Николаевич вспоминает, как они проводили аэромобильные эвакуации. Это когда врач выезжает в чисто поле, у него автомат, броник, каска и автобус, набитый ранеными. И ждет «вертушку» неизвестно сколько часов. Потом грузит людей. И не факт, что долетит, потому что за ними ведется охота. И не только за вертолетами.

– Слава Богу, мы, врачи, ни в кого не стреляли, но рядом постоянно рвались мины, – продолжает он. – Вот стоите вы в лесополосе, «градусник» («Град») высыпал кассетные мины в 300–500 метрах. Или «Точка-У» прилетела – санитаров посекло осколками. Такое было постоянно. ВСУ мгновенно вычисляли КП армии, начинали нам «насыпать», мы перемещались, меняли позиции, и каждую ночь что-то прилетало.

Первый раз «за лентой» он пробыл три месяца, поменявшись одним из последних, просто потому, что на фронте катастрофически не хватает именно травматологов.

Там забываешь бояться!

Вторая командировка была другой. Да, намного более организованной в профессиональном плане – Нефёдов приезжал уже непосредственно травматологом в 205-й отдельный медицинский отряд, стоящий в Новой Каховке.

– Но знаете, когда «вэсэушники» начали лупить «хаймарсами» по своим, это был какой-то кошмар, – говорит Олег Николаевич. – То есть тут нет никакой пропаганды. Они реально стреляют по жилым кварталам! И прилетает постоянно. Я устал руки-ноги ампутировать гражданским людям! Вот прилетело на завод – по людям. И две городские «скорые» начинают везти к нам пострадавших. Мужчин, женщин, посеченных осколками, с перебитыми, оторванными руками. А куда еще везти? Местные врачи разбежались, а мы стоим на базе центральной районной больницы. Ну и каждый день без сна и отдыха.

Помощь оказывали абсолютно всем. После боестолкновений военные полицейские зачастую привозили пленных «вэсэушников». Приходилось и полостные операции делать.

• 

• 
• 

• 
• 

– Сентябрь-октябрь и до середины ноября, пока не передислоцировались в тыл, мы спали примерно по три часа. Клянусь, я никого не нахваливаю! – эмоционально говорит доктор. – В отряде пять хирургов, два травматолога, и если ты в течение дня просто принимаешь людей, то к вечеру начинается работа, потому то после боестолкновений пачками везут раненых. За день отряд принимал порядка 150–200 раненых. Мгновенная сортировка – и на операционный стол. Часа в два-три ночи прислонился где-нибудь, прикрыл глаза. Через пару часов тебя снова разбудили. При всем при этом над тобой все время грохочет: метрах в 500 взорвалось – наша ракета сбила «хаймарс», и полностью все стекла в больнице выбило, а ты работаешь, оперируешь.

– Страшно было?

– Там забываешь бояться! Ну начался обстрел, об этом там даже не думаешь, потому что работа-работа-работа. Если в такой день приехать неподготовленному человеку, это может показаться безумно героическим, а на самом деле всё превращается в сплошную усталость, унылую рутину. С воспаленными глазами, как заведенный, как робот исполняешь свои обязанности.

В Анапу он вернулся перед Новым годом. Чуть-чуть отдохнул и тут же вышел на работу. Сменил свою помощницу, Ирину Игоревну Кравцову, которая, пока он был на СВО, целый год без отпуска тащила на себе все отделение.

В Питере и на Чукотке

Олег Нефёдов родился и вырос в Ленинграде и всегда мечтал стать врачом.

– Хотя родители хотели сделать меня мальчиком со скрипочкой, – смеется Олег Николаевич. – Я 10 лет учился в школе с углубленным изучением хинди и английского, окончил музыкалку по классу виолончели. То есть мама хотела, чтобы сын был или дипломатом, или музыкантом. А сын хотел прыгать с парашютом, заниматься карате и быть врачом. Но когда я с первого раза в мед не поступил, родители сказали, мол, раз так, быть тебе инженером, как мы. И засунули меня в политех.

Окончил 4 курса политехнического университета в Питере, радиофизический факультет. И когда представилась такая возможность, пошел в военкомат. Призвался служить срочную службу в 31-ю гвардейскую десантно-штурмовую бригаду ордена Кутузова второй степени в Ульяновске. И именно со срочной службы поступил в Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова в Санкт-Петербурге.

– Я безумно любил травматологию! С третьего курса дежурил на кафедре, в горбольнице пропадал ночами, – признается Нефёдов.

После академии окончил интернатуру по хирургии. Затем распределился лейтенантом на Крайний Север, уехал в Чукотку, в глухой поселок Угольные Копи. Был начмедом авиационного полка на дальних рубежах нашей Родины. Даже участвовал в российско-американских учениях «Бдительный Орел», когда их F-18 прилетали к нам. Затем были ординатура по травматологии и ортопедии и распределение в Астрахань.

Работа в кайф

Сейчас в Анапе в госпитале «ЭФА» работы у начальника травматологии тоже хватает. Он встает в 5 утра, в 6 уже здесь, в 9 – в операционной. И уходит не раньше 18.00. Кстати, и по выслуге лет, и по должности он уже давно должен быть майором. Год документы где-то ходят. Так что пока он 41-летний капитан медицинской службы.

• 

– Я отношусь к небольшому проценту людей, которые кайфуют от своей работы, – говорит он. – Представляете, привозят к тебе человека, а потом он уходит на своих ногах. Это такое счастье! Да, эти мгновения – 5 процентов рабочего времени. Остальное рутина. И я бы, наверное, бросил это неблагодарное дело, если бы не кайф от операций.

После второй командировки Олег Нефёдов был награжден медалью «За спасение погибавших». Хотя там, говорит, о наградах никто не думает. Главное – отработать и вернуться живым к семье.

• 

– На самом деле врачей погибает все больше и больше. Они стали прицельно выбивать наши медбаты, стреляют по ним дальнобойными ракетами, – вслух размышляет доктор. – В 135-м медбате, пресса писала, анестезиолог погиб, командир отряда погиб. В очередную командировку едешь и думаешь: все ли живы. Поэтому в День защитника Отечества хотел бы пожелать: парням – самое простое – никогда не становиться нашими пациентами, а врачам – всегда сохранять человечность. Потому что эмоциональное выгорание – оно имеет место быть. Но врач не имеет права на ненависть, даже если к нему привозят раненых пленных. Иначе зачем ты тогда белый халат надел? Кто этот человек, что он сделал – потом разберутся «фээсбэшники» и военная полиция. А ты независимо от обстоятельств, с холодным умом, максимально профессионально делай свое дело. Потому что мы последняя инстанция. Вот он, весь израненный, лежит у тебя на операционном столе. И у него, кроме тебя, никого нет. Он смотрит на тебя с надеждой. И ты должен оправдать ее.